А. П. Чехов

Письма за 1899 год. Часть 3

Перейти к письму: 2583, 2584, 2585, 2586, 2587, 2588, 2589, 2590, 2591, 2592, 2593, 2594, 2595, 2596.

2582. В. А. ГОЛЬЦЕВУ

20 января 1809 г. Ялта.

Милый Виктор Александрович, хищная тигра Маркс покупает у меня мои произведения — на веки вечные. Будь добр, скажи в телефон или напиши в книжный магазин "Русской мысли", чтобы не медля сообщили, сколько экземпляров "Острова Сахалина" осталось еще; сообщить нужно по адресу: Петербург, М<а>л<ая> Морская, 22, редакция журнала "Нива", для Петра Алексеевича Сергеенко. Пожалуйста, исполни сию мою просьбу; кроме тебя, больше не к кому обратиться.

А также надо бы Сергеенке сообщить, сколько экземпляров "Святой ночи" и "Мечты" выпустило в свет Общество грамотности и что еще желает выпустить. Если телеграфируешь названия рассказов, предполагаемых к печати, то Сергеенко включит их в договор (Сергеенко мой поверенный), но надо телеграфировать или писать не иначе, как от имени Общества. Продаю за 75000. Но это пока между нами, не говори никому.

Завтра в Ялту прибудет Вукол со своими почками. Как нарочно, начались дожди, нельзя выходить.

Если продам сочинения, то поеду за границу на весну.

Отчего ты болеешь? Что болит?

Почему? Ты пишешь очень скупо, очень, очень скупо, и не поймешь, как тебе живется в Москве — хорошо или дурно.

Будь здоров, небесами храним. Крепко жму руку.

Твой А. Чехов.

20 янв.

2583. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ

20 января 1899 г. Ялта.

Дорогой Иван Иванович, издатель "Нивы" Маркс покупает у меня мои произведения, покупает совсем право собственности. Сделайте милость, возможно скорее сообщите по адресу: Петербург, М<а>л<ая> Морская, 22, редакция "Нивы", Петру Алексеевичу Сергеенко, — сколько "Посредником" издано моих книг (в последнее время) и сколько из этого числа еще не продано. Если имеются какие-либо из моих рассказов в сборниках, то упомяните и о них, чтобы потом не было притеснений. Сергеенко ведет переговоры.

Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

20 янв.

Ялта.

На обороте:

Москва.

Ивану Ивановичу Горбунову.

Зубово, Долгий пер., д. Нюниной.

2584. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ)

20 января 1899 г. Ялта.

20 янв. 99 г.

Милый Жан, большое, громадное Вам спасибо за Ваше письмо, за то, что еще раз показали мне Ваш трагический почерк (который, кстати сказать, стал более разборчив). Ваше дружеское поздравление вызвало во мне целый ряд воспоминаний. Вспомнил я между прочим, как бывал на Ваших именинах, как Вл. Тихонов, после того, как Вы пили за здоровье военных, грустно покачал головой и сказал: "А старого гродненского гусара забыли!"

Ну что с Вашим здоровьем? Не преувеличиваете ли Вы, подобно большинству петербуржцев, и просто дурное петербургское настроение не принимаете ли за болезнь? Как бы ни было, весной Вам необходимо удрать куда-нибудь, вообразить себя вновь прапорщиком и начать гарцевать.

Весной я поеду, быть может, за границу — ненадолго; оттуда домой в Серпуховский уезд, в июне в Крым, в июле опять домой, осенью опять в Крым. Вот Вам мой, так сказать, жизненный маршрут. Где же мы увидимся? В каком месте? Подумайте о сем. В самом деле, нам о многом следовало бы поговорить.

Поклон и привет Вашей жене. Вам крепко жму руку и желаю всего хорошего, а наипаче всего здоровья и денег.

Ваш А. Чехов.

В том месте письма, где Вы говорите об убийстве Рощина-Инсарова, есть фраза: "Что за путаница в современной жизни!" Мне всегда казалось, что Вы несправедливы к современной жизни, и всегда казалось, что это проходит болезненной судорогой по плодам Вашего творчества и вредит этим плодам, внося что-то не Ваше. Я далек от того, чтобы восторгаться современностью, но ведь надо быть объективным, насколько возможно справедливым. Если теперь нехорошо, если настоящее несимпатично, то прошлое было просто гадко.

2585. М. О. МЕНЬШИКОВУ

20 января 1899 г. Ялта.

20 янв.

Дорогой Михаил Осипович, здешняя публика всё спрашивает о Вас, и я говорю, что Вы ко мне приедете. Не будете ли Вы в этом году на юге? Не купите ли себе здесь участка, в самом деле? Только покупайте не в Алуште, кстати сказать; в Алуште скучно. Я давно собираюсь написать Вам, и всё мешают разные пустяшные дела. Книжку "Недели" получил, но еще не читал Вашей статьи о дружбе. Вы спрашивали в письме, достаточно ли 300 р. Не знаю, велите сосчитать буквы или строчки; в "Ниве" мне дают 400. А "Жизнь", можете себе представить, предлагает мне 5001 "Жизнь" зовет к себе, а "Начало" к себе, а я именно как раз в хохлацком настроении, когда одолевает тяжелая лень, лень держать в руке перо, лень считать… Вам незнакомо такое настроение, Вы не хохол.

Получил от И. Щеглова письмо. Пишет, что ему тяжело живется. Получил письмо и от Вл. Тихонова; пишет, что он очень счастлив. Баранцевич после юбилея прислал мне письмо необыкновенно унылое.

Поклон Яше. Как его здоровье?

Ваш А. Чехов.

На обороте:

Царское Село.

Михаилу Осиповичу Меньшикову.

Магазейная (уг<ол> Госпитальной), д. Петровой.

2586. П. А. СЕРГЕЕНКО

20 января 1899 г. Ялта.

Согласен. Даю слово не жить более восьмидесяти лет.

2587. П. А. СЕРГЕЕНКО

20 января 1899 г. Ялта.

20 янв.

Милый Петр Алексеевич, здешние оба нотариуса говорят, что в Ялте еще не было ни одного случая продажи литературной собственности, и потому они не знают, что собственно нужно. Посылаю доверенность. Если она не годится, то брось; без доверенности составляйте договор, пришлите, я подпишу. За сим мои обязательства:

1) Как я издаюсь у Суворина, на каких основаниях и проч. и проч., узнаешь у Ф. И. Колесова. У бухгалтера Ахмылова познакомишься с состоянием моих счетов. В сентябре (или октябре) этого года я взял 5 тыс. в счет книг. Значит, нужно счесться и уплатить долг полностью. В "Дешевой библиотеке" — сборник "Детвора". За каждое издание в 5 тыс<яч> я получаю по 100 руб. Получил уже за 2-е издание и, кажется, за 3-е — точно не помню, справься у бухгалтера.

2) По 50 экземпляров каждой книги издания Суворина (кроме "Детворы") отданы для продажи книжному магазину Ю. В. Волковой в Ялте.

3) "Остров Сахалин" издан "Русской мыслью"; он уже давно окупился, почти распродан, так что упоминаю о нем только между прочим.

4) "Повести и рассказы" в 1897 г. проданы Сытину, 5 тысяч экземпляров. Вероятно, продано уже больше половины.

5) "Посреднику" отданы для отдельных изданий рассказы "Именины", "Палата № 6" и "Жена" и также, кажется, в каком-то сборнике "Посредника" напечатан "Ванька".

6) Для сборника в память Белинского отданы рассказы "Оратор", "Ошибка" и "В бане".

7) Книжному магазину М. В. Клюкина в Москве отдан очень маленький детский рассказ "Белолобый" для сборника ("Сказки жизни и природы", составил М. Васильев). Клюкин выпустил "Белолобого" отдельной брошюрой, на что я не давал ему разрешения.

8) Некоему Н. В. Назарову в Москве разрешено издать рассказ мой "Припадок" с благотворительною целью.

9) Обществом грамотности изданы мои рассказы "Святою ночью" и "Мечты".

10) Приват-доценту Ф. Д. Батюшкову (Литейная, 15) отдан рассказ "Ванька" для сборника в пользу Красного Креста.

11) Рассохин ("Театральная библиотека") в Москве издает, кажется, мои одноактные пьесы — без всяких с чьей-либо стороны обязательств.

12) В сборнике в пользу армян Джаншиева помещен мой рассказ "На подводе".

Вот и всё. В договоре следует оговорить, что редактирование принадлежит мне при всяком новом издании, при всех тех случаях, когда понадобится чтение корректуры. Право разрешать переводы моих произведений на иностранные языки, а также гонорары за эти переводы принадлежат мне.

Ты требуешь инструкций насчет денег. Что деньги? Деньги — это дым! Во всяком случае мне нужно теперь же 25 тысяч на уплату долгов, сделанных по твоему совету. (Ты часто говорил мне: "В твои годы Пушкин уже имел 30 тысяч долгу".) Если будешь переводить деньги, то переводи через казначейство (в Ялте банка нет), переводом по телеграфу, если это недорого. Всё израсходованное тобою на телеграммы и проч. удержи.

В заключение вопрос: как мне благодарить тебя? Ты оказал мне такую услугу, что в вопросе о благодарности я становлюсь положительно в тупик.

Жму тебе руку.

Твой А. Чехов.

Чтобы жить, я по крайней мере 50000 должен сделать своим, так сказать, основным капиталом, который давал бы мне около 2 тыс<яч> в год. Как быть? Положить в банк или купить процентных бумаг? Каких?

Твоя последняя телеграмма подписана так: Сувчинский.

Сытин, "Посредник", "Русская мысль" и проч. пришлют тебе нужные сведения; на случай перемены адреса я дал им такой адрес: редакция "Нивы", для передачи П. А. Сергеенко. Одновременно пишу им всем.

2588. А. Б. ТАРАХОВСКОМУ

20 января 1899 г. Ялта.

Многоуважаемый Абрам Борисович, Вашу статью насчет Луи Дрейфуса ("Приазовский край", "Арабески") я послал в Париж, Maison Dreyfus. Там читают по-русски, и один из братьев Dreyfus, кстати, учится читать и говорить по-русски — он будет Вам благодарен, так как, по всей вероятности, всё это творится без ведома парижской конторы. Впрочем, утверждать не стану.

Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

99 20/I.

На обороте:

Таганрог.

Его высокоблагородию

Абраму Борисовичу Тараховскому.

2589. М. П. ЧЕХОВОЙ

20 января 1899 г. Ялта.

20 янв.

Милая Маша, Иван, вероятно, уже говорил тебе о моих переговорах с Марксом. Я долго торговался, долго и упорно, и наконец сегодня телеграфировал, что я согласен. За все уже напечатанные и будущие произведения я получаю 75000 руб. (семьдесят пять тысяч), причем за будущие я буду получать по 250 р. за лист, а через 5 лет 450, а через другие пять лет — 650 и т. д., с надбавкой по 200 р. за лист через каждые 5 лет. Будущие произведения будут принадлежать Марксу уже после того, как я напечатаю их в журналах и газетах и получу гонорар. Доход с пьес принадлежит мне и потом моим наследникам.

Медаль имеет две стороны. И продажа, учиненная мною, несомненно имеет свои дурные стороны. Но, несомненно, есть и хорошие. Во-1-х), произведения мои будут издаваться образцово, во-2-х) я не буду знаться с типографией и с книжным магазином, меня не будут обкрадывать и не будут делать мне одолжений, 3) я могу работать спокойно, не боясь будущего, 4) доход не велик, но постоянен; если допустить, что 25 тысяч пойдут на уплату долгов и на расходы по постройке, покупке пианино, мебели и проч. и что 50 тысяч станут моим, так сказать, основным капиталом, дающим 4%, то я буду иметь ежегодно самое малое:

Проценты с 50 тыс<яч> — 2 тыс<ячи>. Гонорар за 10 листов новых произведений — 3500р. От Маркса за эти 10 листов —

2500 р. Доход с пьес — 1500 р.

Итого 9 1/2 тысяч.

А через 5 лет я буду брать с Маркса уже не 250, а 450 р.; и нередки годы, когда я пишу не 10, а 20 листов, и когда театр, как, например, в этом году, даст не 1500, а 3000 рублей. Все-таки будет порядок — и слава богу.

Что делать с Мелиховым? Второй участок я подарил бы мужикам, а себе оставил бы усадьбу. Впрочем, как ты хочешь.

Завтра буду писать мамаше насчет Марфочки, от которой я получил письмо. Будь здорова.

Твой Antoine.

Шапка очень хороша. Благодарю.

2590. Ал. П. ЧЕХОВУ

20 января 1899 г. Ялта.

Надень калоши, подсучи брюки и ступай скорей в "Новое время" к Булгакову или в магазин к Колесову и узнай, как зовут по отчеству известную переводчицу Елизавету Бекетову, жену профессора ботаники, — и сообщи мне поскорее.

Благодарю за поздравление.

Tuus bonus frater

Antonius.*

20 янв.

Ялта.

На обороте:

Петербург.

Александру Павловичу Чехову.

Невский, 132, кв. 15.

* Твой добрый брат Антоний (лат.).

2591. И. П. ЧЕХОВУ

20 января 1899 г. Ялта.

В дополнение к письму о переговорах с М<арксом> сообщаю, что я продолжал упорно торговаться до сегодня и только сегодня телеграфировал, что я согласен. За будущие произведения я буду получать (по предварительном напечатании в журналах обычным порядком) 250 р. за лист, потом через 5 лет 450 р., еще через 5 лет 650 р. за лист и т. д. с надбавками по 200 р. через каждые 5 лет. Обещал в телеграмме, что буду жить не долее 80 лет.

Идут дожди. Осенний дождь стучит в окна, точно в Мелихове.

В Кучукое землевладелец Попов проводит нижнюю дорогу. Кровати уже отправлены. Поклонись Соне и Володе и будь здоров.

На сей раз шапка оказалась хорошей.

Твой Antonio.

20 янв.

Завтра утром это письмо опущу на пароходе.

На обороте:

Москва.

Его высокоблагородию

Ивану Павловичу Чехову.

Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

2592. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ

21 января 1899 г. Ялта.

21 янв.

Дорогой Иван Яковлевич,

Вот что я скажу Вам насчет "Курьера". В этой газете я не заинтересован материально и не сотрудничаю в ней, — не сотрудничаю, потому что не хочу огорчать "Русские ведомости", которые видят в "Курьере" конкурента и которые переживают теперь тяжелое испытание. Но я могу поручиться, что "Курьер" совершенно порядочная, чистая газета; ее ведут и работают в ней хотя и не особенно талантливые, иногда даже наивные (с газетно-издательской точки зрения), но вполне порядочные, умные и доброжелательные люди. О будущем газеты нельзя сказать ничего определенного, так как она может быть прихлопнута, как и всякая другая газета. Настоящее же недурно, подписчиков уже много, и пайщики взирают на будущее бодро, с упованием. О том, что было бы недурно пригласить Вас, говорил мне один из самых видных членов редакции, некий Коновицер, тот самый, которого Вы видели в Васькине (большой пруд), когда ехали ко мне в Мелихово. Он учился в таганрогск<ой> гимназии. Я думаю, что Ваше сотрудничество для "Курьера" было бы просто находкой. Вам же прежде, чем решаться, надо подумать, т. е. познакомиться и с газетой и с ее хозяевами, и столковаться с ними лично. Я напишу завтра Коновицеру (конечно, конфиденциально), он поговорит со своей редакцией, ответит мне; его ответ я пришлю Вам — и тогда приезжайте в Москву. Я напишу ему также, что до окончательного решения Вы желали бы писать корреспонденции под псевдонимом.

В марте (русском) или апреле я буду в Париже, увидимся и потолкуем. У меня в жизни большая новость, целое событие. Женюсь? Нет. Я веду переговоры с Марксом ("Нива"), продаю ему право собственности. Ухожу от Суворина, или, вернее, не от Суворина, а от его типографии.

Здоровье мое немножко лучше, чем в тот день, когда мы вместе были на vernissage'e. Я тогда изнемогал. И не столько меня донимали бациллы, сколько кишечный катар. От этого катара я в один день теряю то, что приобретаю в месяц.

"Чайка" идет в Москве при полных сборах. Театр бывает переполнен, трудно достать билеты. Это значит: добродетель торжествует.

Маркс будет издавать полное собрание моих сочинений, я пришлю Вам, как обещал.

Ах, как я благодарен Вам за "Le Temps". Я с таким удовольствием читаю, особенно прения в Палате. Это дает мне душевный покой.

Нижайший поклон и привет Вашей жене и детям. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

2593. П. А. СЕРГЕЕНКО

21 января 1899 г. Ялта.

Милый Петр Алексеевич, вышла некоторая путаница. Сегодня я послал тебе доверенность и длинное письмо на Разъезжую и сегодня же написал в "Русскую мысль", Сытину и "Посреднику", чтобы они послали справки о моих обязательствах в редакцию "Нивы" для передачи тебе. Распорядись получить всё это в Москве; доверенность брось, а письмо прочти. Андреевскому пошлю доверенность, хотя ни я, ни нотариусы местные не знаем точно, что именно я должен доверить. Кстати сказать, в Питере у меня есть брат, который очень обидится, что я послал доверенность не ему, а А<ндреевском>у.

Постарайся же получить мое письмо и напиши мне подробно, как и что, так сказать, бытовые подробности. Получил от Суворина телеграмму, весьма игривую. При свидании покажу. По прочтении моего длинного письма напиши мне, и тогда я опять напишу тебе — немедленно. Вот уже третий день идет дождь. Не идет, а лупит.

Будь здоров.

Твой А. Чехов.

21 янв.

Справки, какие получишь, пошли Андреевскому, если нужно.

На обороте:

Москва.

Его высокоблагородию

Петру Алексеевичу Сергеенко.

Лубянка, "Бельвю".

2594. Л. С. МИЗИНОВОЙ

22 января 1899 г. Ялта.

22 янв.

Милая Лика, Ваше сердитое письмо, как вулкан, извергало на меня лаву и огонь, но тем не менее все-таки я держал его в руках и читал с большим удовольствием. Во-первых, я люблю получать от Вас письма; во-вторых, я давно уже заметил, что если Вы сердитесь на меня, то это значит, что Вам очень хорошо.

Милая, сердитая Лика, Вы сильно нашумели в своем письме, но ни слова не сказали, как Вы живете, что у Вас нового, как здоровье, как пение и т. д. Что касается меня, то я по-прежнему живу в Ялте (не на даче Бушева), скучаю и жду весны, когда можно будет уехать. В жизни у меня крупная новость, событие… Женюсь? Угадайте: женюсь? Если да, то на ком? Нет, я не женюсь, а продаю Марксу свои произведения. Продаю право собственности. Идут переговоры, и может случиться, что через какие-нибудь 2—3 недели я буду уже рантье! Конечно, Мелихова я уже не стану продавать никому, кроме Вас. Пусть остается всё, как было.

В марте я поеду в Париж; если не успею в марте, то — в сентябре. В апреле буду уже в Мелихове. Приедете? Вы обязаны приехать. Затем, если пожелаете, то в июне вместе поедем в Крым недели на две. К июню будет уже готова моя дача, и, кстати, в июне может поехать и Маша.

Маша и мать живут в Москве (угол Малой Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10), по-видимому, не скучают. Маша пишет, что у нее часто бывают "аристократы" (должно быть, Малкиели). "Чайка" идет в 9-й раз с аншлагом — билеты все проданы. Коновицер стал редактором. У Иваненко всякий раз после еды — рвота. Получил от Похлебиной письмо; как Вы на нее похожи! Несмотря на то, что она очень худа, у Вас с ней есть даже физическое сходство. Сродство душ. И если Вы когда-нибудь вздумаете покуситься на свою жизнь, то тоже прибегнете к штопору. У Вас даже смех такой, как у нее.

Писательница в интересном положении. В Ялту приехала дочь Корша, Нина. Приедет еще Ваш приятель Вукол Лавров — это очень весело.

В Париж я поеду, собственно, за тем, чтобы накупить себе костюмов, белья, галстуков, платков и проч. и чтобы повидаться с Вами, если Вы к тому времени, узнав, что я еду, нарочно не покинете Париж, как это уже бывало не раз. Если Вам почему-либо неудобно видеться со мной в Париже, то не можете ли Вы назначить мне свидание где-нибудь в окрестностях, например в Версале?

Я приеду в Париж один. И раньше я всегда приезжал один. Слухи, пущенные одной моей приятельницей, — милая сплетня, ничего больше. Хотите знать, кто эта приятельница? Вы ее знаете очень хорошо. У нее кривой бок и неправильный лицевой угол.

Идет дождь. Скучно. Писать не хочется. Жизнь проходит так, нога за ногу.

Ну, будьте здоровы, милая Лика. Присылайте мне и впредь заказные письма. Расходы на заказ я возвращу Вам в Мелихове провизией, закусками и всякими удовольствиями, какие только пожелаете.

Жму Вам руку.

Ваш А. Чехов.

Вашего письма с новым адресом я не получал. Кстати, мой адрес: Ялта. Больше ничего не нужно.

2595. М. И. МОРОЗОВОЙ

22 января 1899 г. Ялта.

22 янв.

Милая тетя Марфочка, от всей души благодарю Вас за письмо и за поздравление. Дай бог Вам много лет жить.

Вы приглашаете в Таганрог мать. Если, как Вы пишете, всё зависит от меня, то извольте, отпускаю мать, даю ей на дорогу сколько угодно, но только с условием, что Вы тоже приедете к нам. Вы непременно должны приехать, сначала в Мелихово, потом к нам в Крым, где я строю себе дачу для зимовки. Вы всё сидите на одном месте, а это нехорошо. Жизнь дается только один раз, надо ею пользоваться и кутить вовсю. Добродетелью на атом свете ничего не возьмешь. Добродетельные люди подобны спящим девам. Так вот, милая тетя, собирайте весной, например хоть в мае, все Ваши пожитки и убегайте и Москву и в Мелихово; поживете у нас, а потом вместе с матерью в Таганрог; потом из Таганрога в Ялту. И всё это по возможности с удобствами, в первом классе, чтобы не утомляться в дороге.

Здоровье мое сносно, всё обстоит благополучно. Дарье Ивановне, Варваре Ивановне, Надежде Александровне и Ивану Ивановичу нижайший поклон и привет.

Вам, милая моя, желаю всего хорошего и крепко целую руку. Итак, до свиданья.

Ваш А. Чехов.

Ялта.

2596. Г. М. ЧЕХОВУ

22 января 1899 г. Ялта.

22 янв.

Что же ты умолк, милый Жорж? О тебе ни слуху ни духу. Я ждал тебя в Ялту, Иван говорил, что тебя ждут в Москве. Где ты?

Если ты благополучно проживаешь в Таганроге, то, будь добр, повидайся с г-жой Ген, председательницей Арт<истического> о<бщест>ва, и попроси ее выслать мне список пьес, какие у нее уже есть. Это мне нужно, чтобы не прислать в библиотеку О<бщест>ва того, что уже не нужно. Сообщи, как зовут г-жу Ген. Надо поблагодарить за избрание в почетные члены (хотя извещение об этом я не получал — кстати, сообщи г-же Ген). Спроси: на чье имя высылать пьесы? Куда?

Поклон Володе, Сане и Лёле, а тете Людмиле Павловне целую руку и желаю ей и всем вам здравия и сто лет жить. Жду ответа.

Твой А. Чехов.

На обороте:

Таганрог.

Георгию Митрофановичу Чехову.

Смотрите также: