А. П. Чехов

Памяти М.П. Чеховой: Воспоминания и переписка И.В. Федорова о сестре писателя

↑ Вернуться на страницу Воспоминания о Чехове.

(Воспоминания и переписка)

С Марией Павловной Чеховой, последней представительницей большой чеховской семьи, я встречался много раз в Москве и Ялте, чаще в Москве.

Москва всегда была близка и дорога ей, как и любимому брату Антону Павловичу. Оно и понятно. В Москве протекла ее юность, ее студенческие годы на высших курсах, которые она успешно закончила. Там, по славам брата Михаила Павловича, «сестра сдружилась с курсистками, завела себе подруг, и сообща собирались они у нас и читали К. Маркса, Флеровского и многое другое, о чем тогда можно было говорить только шопотом и в интимном кругу...». С Москвой связано посещение Марией Павловной московских театров, особенно Малого, а затем и Художественного.

«Малый театр я полюбила еще с детства, — вспоминала она впоследствии. Обожала Федотову, Ермолову, Ленского, Южина, Лешковскую... Брат Антон Павлович не мог доставить мне лучшее удовольствие как подарить мне место в креслах партера Малого театра... В детстве и юности я ходила на галерку с младшим братом Михаилом... Помню, как не раз приходилось сидеть около огромной трещины в стене, из которой страшно дуло (Малый театр садился одно время и давал трещины). Мы оба, завернувшись в студенческую шинель брата, смотрели и слушали то, чего уже никто никогда не увидит и не услышит»...

В Москве посещала Мария Павловна и вечерние курсы в Строгановском училище. В Москве занималась лепкой в студии Голубкиной и не мало времени проводила в мастерской живописи и ваяния Хотяинцевой и Званцевой (Б. Левшинский пер.), куда в качестве руководителей заходили В. Серов и К. Коровин. С Москвой связана и многолетняя работа Марии Павловны в женской гимназии Л. Ф. Ржевской, по поводу чего Антон Павлович шутливо писал А. С. Киселеву: «Ма-Па в Москве учит девиц... удивительное бескорыстие! Хотя бы за труды свои у мадам Ржевской старый зонтик стащила»... На глазах Марии Павловны началось и сотрудничество Антона Чехова, тогда еще студента Московского университета, — в юмористических журналах. В Москве же становится она постоянной спутницей Антона Павловича по дешевым московским квартирам и подмосковным дачам и вместе с тем свидетельницей роста его популярности как писателя...

Не буду перечислять дальнейших связей Марии Павловны с Москвой. Укажу лишь, что Москва положила начало обширному кругу ее встреч и многочисленных знакомств. В Москве состоялась и моя первая встреча с Марией Павловной. Давно это было... Знакомство произошло 10 мая 1934 года в существовавшем тогда Литературном музее при Ленинской библиотеке. В этот день как раз было назначено торжественное заседание в честь тридцатилетнего существования Дома-музея Чехова в Ялте и тридцатилетней деятельности М. П. Чеховой как хранительницы и организатора музея. В числе почетных гостей на заседание были приглашены М. П. Чехова, Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, В. И. Немирович-Данченко, А. Л. Вишневский и многие другие... С большим волнением, помню, ожидал я появления Марии Павловны, и вот она явилась вместе с Ольгой Леонардовной. Обеим были поднесены роскошные букеты чудесных красных роз... Заседание началось при переполненном зале. Основным докладчиком был В. И. Немирович-Данченко. В живой и увлекательной форме он говорил о том, чем дорог и ценен для нас ялтинский дом Чехова; напомнив слушателям бытовую обстановку дома и окружение Антона Павловича, он подчеркнул при этом особую ценность этих бытовых мелочей: они — «эти мелочи, — говорил В. И. Немирович-Данченко, — не были бы совершенно известны, если бы не существовал ялтинский музей; если бы любимая сестра Антона Павловича не принялась сразу, сейчас же после его кончины, за сохранение всех воспоминаний, не занялась бы изданием его книг и писем. Если бы этого не было, то, может быть, так и исчезли в вечность эти черты, которые так необходимы для обрисовки интересного портрета писателя» ...Большое внимание в дальнейшем докладчик уделил характеристике М. П. Чеховой. — «Всякий раз как только появлялась она, казалось, что в доме с самых первых дней сознательной жизни Мария Павловна была хозяйкой». То же, как известно, подтверждал и сам Антон Павлович в своих письмах: «Ма-Па у нас главная и без нее каша не варится. Я полагаюсь во всем на нее... (1891 г. 21 ноября). — «Маша нужна, и отъезд ее произвел такой же беспорядок, как если бы с неба вдруг исчезли все звезды»... (1891 г. 5июня). Очень тепло говорил В. И. Немирович-Данченко о том, как близка она была брату, и эта близость осталась постоянной. — «Я, например, не могу вспомнить ни одного куска жизни Антона Павловича, ни одной встречи, кроме разве Ниццы, где бы не было около Марии Павловны, и эта ее любовь сквозила везде, все время. С этой любовью, совершенно незаметной на первый взгляд, она проводила брата до могилы и затем продолжала свое дело в память его по той единственной линии, по которой единственно возможно довести до потомства все дорогие черты, характерные для Антона Павловича. И затем всю жизнь отдала сохранению этого Дома-музея. Этого забыть нельзя»...

С большим вниманием, не сводя глаз с Марии Павловны, я слушал доклад, оставивший волнующее впечатление... — Так вот она какова, Мария Павловна, как высок и благороден ее подвиг, подумал я... Это была наша первая встреча, тогда же состоялось и наше знакомство.

Шли годы... Наше знакомство с Марией Павловной не прерывалось, напротив, с каждым годом закреплялось то встречами в Москве, в Ленинской библиотеке, куда она приезжала отчитываться в своей работе по музею, то перепиской, продолжавшейся многие, многие годы. Я сообщал ей о московской жизни, московских новостях, о наших общих знакомых,

об интересных вечерах и заседаниях, о темах диссертаций по Чехову, защищенных в Московском университете, о посещении художественных выставок, о новой литературе по Чехову и многом другом... Все это, видимо, интересовало ее, и она охотно отвечала на мои письма. Вот что писала она мне.

«Дорогой Иван Васильевич!

Библиотека не прислала мне ни единой книжки моего каталога. Я его еще не видела, между тем каждый день получаю заказы на него... Наведите справку в чем дело? Прошу Вас очень...

Сейчас работаю над письмами Чехова, дополняю мои старые тома новыми письмами и вышедшими уже после моего издания. Тома так распухли, что придется их, по всей вероятности, разделить на большое количество томов... У меня много есть писем, не бывших в печати еще; над ними работаем, усердно делаем примечания...

Работа по музею у меня идет хорошо... Была у нас выставка к ХХ-летию Октября, называлась она «Две эпохи в истории нашего Дома», сейчас готовлю выставку, посвященную Станиславскому. Одним словом, в короткое время у нас было три выставки. Жаль только, что у меня мало здоровья

— сердце никуда не годится, часто по нескольку дней лежу в постели. Но все таки надеюсь подлечиться и обязательно приехать в Москву»... (1938 г., 17. I).

— «Вашу статейку я прочла и нахожу, что сделана она хорошо, хорошо использован архивный материал, который, кстати сказать, я в свое время передала совершенно бескорыстно Ленинской б-ке и очень счастлива теперь! У нас страшная жара, которая усугубляет трудность моей работы. Ух, как жарко! Я люблю север и меня всегда туда тянет... Спасибо Вам за Ваше хорошее отношение ко мне и готовность всегда помочь. Я очень это ценю»... (1938, I, VII).

— «На Левитановский вечер я получила приглашение и ответила, что по болезни не могу приехать, но желаю успеха в устройстве вечера... Исаак Левитан был близок нашей семье, я даже как-то не отделяла его от братьев, с ранней юности он всегда был с нами, и мы его очень любили, как родного»... (1938 г., 21.Х).

— «...Я вся ушла в работу по приготовлению писем А. П. к печати и очень волнуюсь, что не выполню по договору... Похварываю и помаленьку слабею. Мечтаю о поездке в Москву»... (1940 г., 21.II).

— «... Посетителей у нас много — бегут и бегут посмотреть, как жил Чехов и иногда поплакать от умиления... Требуют свиданья со мной, но я уже не могу выходить — на это меня совсем не хватает»... (1940,7.VIII).

— «Простите, дорогой Иван Васильевич, что на Ваше длинное письмо отвечаю короткой открыткой. Адски занята служебно и письмами, — треплюсь целый день, а вечером сижу за столом, низко склонив голову — уж очень близорука стала... Насчет Мелихова буду кратка до нашего свидания, а пока несколько слов... о школе. Идея построить школу принадлежит мне. Я начала с 69 руб., котор(ые) выручила за яблоки из Мелих (овского) сада и разыграла этюд Левитана за 200 руб. Потом Антон Павлович, видя мое настойчивое желание во что бы то ни стало выстроить школу, подарил мне 1.000 руб. В моем плане никто никакого участия не принимал. В октябре я буду в Москве и тогда поговорим пространно»... (1940 г., 6.XI).

— «...Ленинской библиотеке доложила уже о состоянии Дома-музея... Дом пострадал, но не очень сильно. Кое-как отремонтирован, т. е. вставили окна и уже принимаем наших освободителей большими экскурсиями. Удивительно, как наши воины любят Чехова, как они внимательны к нам, пережившим жуткое время!.. Здоровье мое плохое, сердце никуда не годится — перебои и вообще постарела очень.. Экспонаты все целы. Надеюсь, заживем бодрой жизнью... (1944 г. 20.V).

— «...журнал получила вчера. Большое вам спасибо, особенно за «Науку и жизнь». Я прочла с интересом почти все статьи. Ваша статья заслуживает большого внимания — она отмечает Чехова, как писателя не чуждого науке. Трактовка ваша правильна. Жаль, что статья коротка. На днях думаю начать разбирать свое личное эпистолярное богатство — письма ко мне многочисленных адресатов, возможно, что попадется письмо Тимирязева. Если сил хватит, разберу и отдам в Ленинскую библиотеку»... (1944 г., 7.XI).

— «Дорогой Иван Васильевич, сердечно благодарю Вас за присылку очень полезной, по моему мнению, книжки указатель литературы и разных материалов по Чехову. Не один, а многие скажут вам «большущее спасибо». Для чеховистов это клад.. Я все хвораю и вряд ли когда попаду в любимую Москву... (1945 г., 25.XII).

— «Я получила от Всесоюзной Книжной Палаты приглашение почтить память И. Ф. Масанова и мне хочется как-то ответить на приглашение... Вы передайте Палате мою благодарность за приглашение, а мое соболезнование я выскажу Вам. Мне очень, очень грустно, что нет на свете этого замечательного труженика — чеховиста Масанова. Он в моей работе по Чехову всегда был моим усердным помощником. Вечная память ему!.. Я соскучилась по московским друзьям, по библиотеке, по самой Москве. Устала от непосильной работы и хочется отдохнуть»... (1946 г., 4.V).

— «...Одолевают письма со всех концов нашей необъятной Родины и исключительно по «чеховиане». Я не успеваю отвечать на запросы, особенно когда дело касается диссертаций»... (1946 г., 27.VI).

— «...Наша Ялта, как и все города, отметила восьмисотлетие Москвы. Предварительно было много лекций, докладов, также и собраний. Вероятно, все москвичи, как и я, старая москвичка, грустили, что была далеко от любимого города... Вы, вероятно, знаете, что в нашей семье Москва сыграла огромную роль... А теперь после вашего восторженного письма, мне еще более жаль, что Москва так далеко от меня... Пожалуйста, сообщите мне непременно о дате юбилея Н. Д. Телешова и по какому поводу. Крепко жму руку»... (1947 г 14. IX).

— «... Спасибо за Ваше письмо с рассказом о чествовании Н. Д. Телешова. Всякий раз, когда мне пишут о таких собраниях, так хочется в Москву, до слез хочется. Работаем, как всегда, очень продуктивно. Уже давно перевыполнили план — приняли больше шестидесяти тысяч и я уже начала беспокоиться о целости дома. Будьте здоровы и благополучны! Еще раз мерси. Ваша М. Чехова». (1947 г., 19. XI).

— «У меня сейчас гостит сын моего брата Михаила, мой племянник Сергей Михайлович. Мы с ним сделали большую работу по части архива Антона Павловича. Он Вам расскажет сам, побывайте у него, сговорившись по телефону... Я в своей статье сделала большую ошибку, ее обязательно нужно исправить. Сергей Львович Толстой не был в нашем музее

— был его сын Сергей Сергеевич, который записал в почетную книгу свое впечатление, подписав его С. Толстой, т. к. это было давно, я и забыла». (1947 г., 21. XI).

— «... Живу я попрежнему, все тружусь, хотя состояние здоровья иногда и мешает работать в полную меру. О выходе в свет первого тома писем я знаю только из писем, сама я еще не получила книги и потому не могу сообщить вам о своем мнении по поводу издания... В отношении Вашего вопроса, стоит ли затевать новый сборник воспоминаний, ничего не могу Вам посоветовать, смотрите сами, только я едва ли смогу принять участие в этом издании, мне уже тяжело»... (1949 г., 11. I).

Но я снова просил Марию Павловну принять участие в сборнике, на что она отвечала:

— «... Как близкий человек — родной, я всегда была бы пристрастна... да и не умею я писать — не дал бог мне дарования... Когда меня заставляют писать воспоминания, — мне хочется плакать... Ведь я, как себя помню, всегда была около брата и воспитана им, переживала вместе с ним все его литературные невзгоды и очень редко радости. И у меня их столько, этих самых воспоминаний, что они громоздятся в моем мозгу, и я не знаю, с чего начинать... Я не могу сосредоточиться, потому что я всегда в заботе и работе. Я ни разу в жизни моей не отдыхала по настоящему, как на моих глазах отдыхают люди... У нас весна в полном разгаре — птички поют, все зелено, радостно... Хочется подольше постоять на балконе, но нет времени»... (1949 г.).

— «...Спасибо Вам за ласковое письмо, за Вашу постоянную память обо мне... Несмотря на свой возраст, я стараюсь работать по мере возможности и иногда через силу, но иначе не могу»... (1950 г., 10.IV).

— «...Чувствую себя неважно и о Москве даже и не думаю, поездки туда мне уже не по силам. Несмотря на мой возраст, мне приходится очень много работать — вся статистика на мне. Я не доверяю ее другим... Достается очень часто моим старым мозгам отправляться в далекое прошлое, и я боюсь этого путешествия; трудно стало вспоминать, но бодрость моя поддерживает меня, и я не падаю духом... Утомляют иногда аудиенции с молодыми писателями, желающими написать пьесу о Чехове или для воспоминаний...» (1952 г., 12.4).

— «...Спасибо Вам за письмо и за большую информацию о новостях в Москве. Я себя в последнее время чувствую неважно и ничего нового о себе написать не могу»... (1956 г. 6.XII).

Последняя наша встреча с Марией Павловной состоялась в Ялте в день пятидесятилетия со дня смерти А. П. Чехова, когда была организована Марией Павловной научная конференция. Тепло, долго несмолкаемыми аплодисментами встретили присутствующие верного друга А. П. Чехова Марию Павловну и ее выступление.

«Дорогие друзья, — начала свою речь Мария Павловна.

— В то время, когда вся наша страна отмечает пятидесятилетие со дня смерти великого русского писателя Антона Павловича Чехова, я наполнена волнующими чувствами.

До самых последних дней жизни брата я старалась создавать ему необходимые условия для его творческой деятельности. Вся моя жизнь была посвящена ему. Поэтому пятидесятилетие со дня смерти Антона Павловича для меня — это прежде всего дата памяти о близком мне, бесконечно дорогом и любимом брате.

Вместе с тем я хочу сказать и о другом. Если в дореволюционное время в созданном мною Доме-музее Антона Павловича в Ялте бывали только отдельные представители русской прогрессивной интеллигенции, любившей писателя Чехова, то в наше, советское время, этот музей стал подлинно народным культурно-просветительным учреждением. Десятки тысяч советских людей ежегодно бывают в нем; они несут сюда свою любовь к писателю, преклонение перед его творчеством, помогающим понимать тяжелое прошлое и строить наше новое, светлое будущее. Эту великую, неиссякаемую любовь советского народа к Антону Павловичу я чувствую повседневно и в записях в книгах Дома-музея, и в словах при личных встречах, и в многочисленных письмах ко мне. Десятки миллионов книг произведений Чехова, выпускаемые издательствами, расходятся молниеносно.

Я горжусь и радуюсь тем, что в наше время народ так глубоко, так правильно понял и оценил весь творческий и жизненный путь Антона Павловича, безгранично любившего свою родину, верившего в то, что «человечество идет к высшему счастью, какое только возможно на земле». Теперь мы живем той новой, радостной жизнью, о которой мечтал Антон Павлович, а завтра эта жизнь будет еще прекраснее.

Мне трудно рассказать о моем чувстве благодарности всему нашему народу, нашему правительству, нашей партии за ту заботу о сохранении памяти об Антоне Павловиче, которую я вижу и ощущаю каждый день.

Большое спасибо правительству, партии, всему народу, всем вам, товарищи, за чистую, искреннюю любовь к великому писателю, моему брату Антону Павловичу Чехову!».

Всем участникам конференции Мария Павловна оказала тогда исключительное внимание, сердечное радушие и гостеприимство. Надолго сохранится в моей памяти пережитое в Ялте в эти незабываемые чеховские дни, а вместе с ними и дорогой, близкий для меня образ Марии Павловны, вся жизнь которой прошла «в заботе и работе».

Смотрите также: